Информация о персонаже:

---

Характер
Отброс общества. Она родилась с этим клеймом. Часто оно заставляло ее испытывать многую палитру негативных чувств, начиная от слепой ярости и кончая полнейшим отчаянием. Но, несмотря на это, Фокс никогда бы не променяла территории окраины на нечто иное. Многие сочли бы это за личное сумасшествие, но со временем Фоксли действительно сильно привязалась к «грязному» обществу, к его интригам и обманам. Ей нравится вечно быть начеку, ловить на полуслове, читать псов по их манерам и словам, и потому город с его чистейшими идеалами, с его наивными суждениями о ценностях жизни кажется суке лишь нелепым шаржем. Не познал всей жизни тот, кто не рылся в самых низинах социальных слоев и не испробовал дождевой воды из брошенных кофейных стаканчиков. Проще говоря, Фокс видит в жизни на окраине свою философию, романтику и мудрость, а потому редко когда разочаровывается в ней. Она точно знает, что ворует, чтобы есть, а ест, чтобы жить, и этого объяснения ей вполне достаточно. Псица всё способна рассмотреть со стороны здравого смысла, однако она в состоянии и отбросить любые конкретные понятия и уйти в абстракцию, в метафоры, а проще говоря – в мечты.
Она чувствует мораль. Но чувствует эту мораль Фокс по-своему, не так, как принято в «светском обществе». Оно заметно притуплено инстинктом самосохранения и условиями жизни, тем самым оставляя за собакой право самой решать, считает ли она данное деяние правильным с рациональной точки зрения или нет.
Ее угнетает жадность, чрезмерный эгоизм и самолюбование. Однако стоит заметить, что и сама она не обделена похожими пороками – Фокс всегда стремится стать лучше всех. Презрение в отношении медиа-собак и прочих «аристократов» не лишает ее скрытой жажды стать заметной в своей собственной среде. Не мешает это ей и быть немного «эмансипе» - независимой, хладнокровной и притом слегка элегантной.
Фокс не боится замарать лапы – но предпочитает максимально возможный уход за собой. Купание в луже и водные процедуры под дождем – одни из ее любимых занятий. Ровно как и нахождение в кругу «своих». Эта собака всегда способна составить кому бы то ни было компанию. В плане коммуникации она – собака-хамелеон: Фокс может меняться каждую минуту, подбирая в общении с каждым псом свое особенное словцо и тон, идеально подходящие под ситуацию. Это не лишает ее искренности в отношении особо близких ей морд, но позволяет мастерски скрывать свои эмоции за маской хладнокровия в компании нежелательных лиц.
Она - та, кто умеет получать от жизни все, где бы она не находилась. Фокс приучила себя видеть счастье в том, что она жива, что она дышит воздухом и бегает на четырех лапах. Она способна нисходить до детского безрассудства и собираться в комок стальных нервов, когда это необходимо. Проще говоря, эта собака всегда готова адаптироваться под любую ситуацию.

---

Внешность
Рост в холке – 57 см
Вес – 24 кг
В ней уже мало что осталось от ее породистых предков. Кровь Фокс давно размешана генами дворовых собак, и от гордого племени лангхааров остался разве что едва узнаваемый силуэт. Насыщенный бурый оттенок шерсти ее предшественников на шкуре Фокс заметно посветлел и стал больше похож на грязный тигровый, нежели на благородно-кофейный. Висячие уши, в длине достигающие у лангхааров самых уголков губ и обрамленные еще более длинными локонами, у этой собаки гораздо короче, по формату больше напоминают ретриверские, и обрамлены неожиданно яркой рыжей шерстью.  В целом мех у псицы несколько жестче и гуще, с плотным подшерстком, лишен каких-либо завитков или очесов. Сама Фокси, правда, сохранила за собой подтянутое, хотя и слегка обмельчавшее лангхааровское тело и типичную этой породе выносливость. Прослеживается в ее силуэте и прямая короткая спина с выпуклой поясницей и высоко посаженным прямым хвостом. На последнем едва угадывается легкий подвес. Она совсем чуть-чуть ниже, чем предполагалось бы недостижимыми для нее стандартами, несколько короче шея, и только грудь отдаленно напоминает утраченную родовитость. Лапы средней длины, с аккуратными черными затупленными когтями.
Морда – вытянутая, с едва заметной горбинкой на переносице и слегка выпуклым лбом. Глаза – выразительные, карие с ореховой примесью, взгляд – живой, способный выражать эмоции от насмешливо-ироничных до сугубо холодных. Угольно-серый нос с плоской мочкой. Губы очерчены чернично-черной полосой, практически не выделяющейся на фоне затемненной шерсти. Крепкие, плотно прилегающие друг к другу зубы с крупными клыками.

---

Биография

«Нет ничего целостного. Нет никакой гармонии или баланса – эту чепуху выдумали двинувшиеся мозгом фанатики, которым просто посчастливилось не отхлебнуть помоев из ближайшей же сточной канавы. Этот мир, эта жизнь, этот чертов город – всё всегда и везде будет расколото как минимум на две половины: хороших, гладких, вылизанных дочиста породистых собачек – и нас, грязных и никому не нужных паршивцев. Мы – отребье в этом мире.  Ты – отребье. Просто вбей себе, наконец, это в голову и перестань мечтать о том, чего тебе никогда не достичь».

«Запомни это раз и навсегда. Мы – отребье…»
Она запомнила. Действительно запомнила. В конце концов, это был один из тех немногочисленных уроков в ее жизни, которые не сопровождались побоями или иными жестокими наказаниями. Последнее стало для нее до такой степени нормальным, что она просто перестала придавать этому какое-либо особое значение, разве что лишь остерегалась время от времени обрести пару новых синяков.
Но Фокс никогда не спрашивала, почему она оказалась именно там, где оказалась. Само ее существование внутри картонной коробки с прочими голодными щенками она считала не более чем какой-то закономерностью и обыденностью. «Так и должно быть, - говорила она, если кто-то решался спрашивать,  - разве может быть как-то иначе?»
И ответ всегда был один – не может. Для нее не существовало другого мира. Того, где радость жизни была таким же доступным благом, как солнце или трава. Все в ее жизни было тут, в картонной коробке, а все, что снаружи, казалось собаке антуражем, красивым видом, но не более того.
Впрочем, было так лишь до определенного момента.
Только потом, вырастая, ты понимаешь, насколько коробка тесна и неудобна. Мир, сокрытый внутри нее, начинает переливаться через края и наполнять смыслом все пространство вокруг. В конечном счете ты просто перестаешь быть обычным щенком-попрошайкой. Для тебя наступает новая эпоха, совершенно незначительная в контексте Времени, но крайне важная для тебя самого.
Фокс помнит, когда в первый раз местное хулиганье взяло ее с собой «на пробежку». Она была слишком любопытна и настойчива и давно перестала бояться клыков в свою сторону, как бы те ни желали отвязаться от нее. В какой-то момент юной беспризорнице показалось, что она может больше, чем делает на самом деле, и ей хотелось показать, насколько сильны ее лапы и удивителен острый ум. Впрочем, триумфа в тот день так и не произошло.
«И как это тебя занесло сюда?» – удивленно спрашивала тогда одна собака, увидев забившегося в тесный переулок щенка-недоростка, нелепо потерявшего след своих сотоварищей на полпути. Собака эта потом еще долго рассказывала юной Фокс, что мир не ограничен одним воровским общаком и что есть вещи, более прекрасные и вечные, чем просто недоеденные консервы.  Что где-то на небе есть боги, что они все видят и слышат, что они всегда и всем помогают, если искренне верить в них. И ведь глупая Фокс поверила. По-настоящему – искренне, так, как могут верить только наивные щенки, не познавшие еще всех пакостей этого мира.
Впрочем, пакости ждать себя не заставили. И вера – относительно недолгая – вскоре улетучилась с первой же порцией осыпавшихся на ее голову тумаков.
И вот тогда-то ее и одолела обида. Это была самая чистая ненависть, которая могла когда-нибудь существовать – она проклинала глупую собаку и ее никчемных богов, проклинала людей и всех их домашних псов. Она, успев разглядеть тех, городских собак, таких красивых, чистых и идеальных, внезапно почувствовала свое несовершенство перед каждым из них и ненавидела их за то, что они были лучше ее. Фокс не нравилось быть «второсортной» собакой. И больше всего на свете она мечтала лишь об одном – доказать себе и целому миру, что она, беспризорница с окраины, в тысячу раз лучше всех прочих.
Но доказательство это было достаточно специфическим.
Фокси лишь сильнее укоренилась в воровской шайке. Она бросила все силы на то, чтобы стать самой ловкой, самой умной, самой хитрой и самой быстрой. В ней было что-то от тех, кого она ненавидела – породистых псов. В ней была их гордыня и то тщеславное самолюбие, которое не давало ей падать мордой в грязь. Она взяла себе второе имя, заметно разбавившее слишком плешивое по ее мнению «Фокс» и любила представляться «полным», т.е. двойным именем. Вот так вот все и началось…
Со временем горячее юношеское рвение, конечно же, поугасло. Вместо терпкой страстной ненависти остался осадок неприязни, которую Фокс выпускала лишь в редких случаях, когда считала это действительно уместным. Дикое стремление быть лучшей во всем, конечно, так и осталось, но уже переросло ту стадию тщеславного "я могу все", перейдя в "Я сделаю все, что будет в моих силах, и даже больше". Фокс стала в некоем роде чуть спокойнее и перестала гореть желанием смешать с грязью каждого, кто мог усомниться в ее способностях. Гораздо легче для нее было просто доказать, что она может лучше, и заслужить тем самым положенную ей порцию всеобщей любви.
Так, в конечном счете, и завелось. Фокс стала открыта к уличным псам и с радостью заводила новые знакомства. Ее способности к коммуникации ей это прекрасно позволяло. Она могла похулиганить с одними и вести философские беседы с другими. Все это доставляло собаке неимоверное удовольствие. В этом она видела - и видит - все разнообразие жизни по истине свободной и независимой собаки.